|
| О сайте Главная Разработки Гипотезы |
 | Защищает ли Всеобщий Рынок от потрясений? |
Этот материал опубликован в 1978, 1985 годах. Читая это в 2010 году, когда разразился глобальный экономический кризис, ловишь себя на мысли, что Рыночная экономика действительно не только неспособна обслуживать интересы значительной части общества, но и способствует его дальнейшему экономическому расслоению. Кризис 2010 года был предсказан русским экономистом Кондратьевым в середине 20-х годов 20-го века Такие совпадения говорят о стихийном, природном характере развития экономики, организм которой эволюционно ещё не созрел для образования и участия в нём некоего управляющего органа, хотя ростки его уже начали появляться в экономиках многих стран (план-прогноз в сочетании с ответственностью). Хочется привести аналогию из области химической технологии. Чтобы получить материал с заданными свойствами, а успехи науки в этом деле заметны, необходимо выполнить простое правило. Оно заключается в том, что процесс получения целевого материала (параметры и условия взаимодействия молекул) должен проводиться с соблюдением найденного в исследованиях технологического режима. При нарушении технологии в лучшем случае появляется брак, в худшем - установка взрывается. Применительно к экономике (параметры и условия взаимодействия людей) правило то же самое. Но поскольку общество состоит из слоёв с противоположными интересами и возможностями, то необходимо затратить силы и время на создание в обществе технологии, способной взаимно и сознательно сближать не только интересы, но и возможности. Например, такие налоговые и другие управляющие коэффициенты, в которых богатая часть населения должна быть заинтересована в благополучии бедной (общественная идеология). А пока взаимодействия нет и процесс стихийно идёт в основном в направлении достижения только своих интересов. Но время не ждёт, поскольку среда вокруг страны непрерывно изменяется. И если не будет поспевать соответствие – система (страна) разрушится, либо медленно, либо быстро. Способна ли сегодня страна проводить социально-экономический процесс на уровне, не уступающем химико-технологическому? |
|
|
О проблемах рыночного механизма(Заголовок от автора сайта)Из книги Н. Н. Моисеева "Слово о научно-технической революции". М., Изд."Молодая гвардия", 1985, с.54 – 73. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕРСОНАЖИ ПОСТЕПЕННО ПОКИДАЮТ СЦЕНУ Научно-техническая революция ускоряет течение всех общественных процессов. Она делает практически осязаемым то, что многими воспринималось ранее как нечто сугубо теоретическое, – смена декораций начинает происходить на глазах у зрителя. Доказательство существования и неизбежности смены исторических формаций, коренной ломки установившейся структуры производственных отношений – замечательное достижение человеческой мысли. И как вывод из этой общей концепции исторического материализма классиками марксизма была предсказана неизбежность ухода со сцены капитализма. Эти утверждения были высказаны в середине XIX века, когда формация «капитализм» еще только набирала силу, когда еще во многих странах не было покончено с феодализмом, когда капитализм, казалось, олицетворял небывалое развитие производительных сил! А сейчас мы присутствуем на одном из последних актов этой драмы. Мы свидетели того, как рушится одна из основных свай, на которые опирался капиталистический способ производства – Всеобщий Рынок. С этим обстоятельством связано так много очень важных следствий, что в этой книге кажется абсолютно необходимым специально рассказать о крахе рыночной экономики, о том, какую роль в этом процессе играет НТР и что следует из этого. Крушение рыночной экономики – одно из тех следствий НТР, которое окажет особенно большое влияние на характер общественных процессов, и не только экономических. Вместе со Всеобщим Рынком уйдут также многие привычные оценки и идеалы западного мира. Этот разговор о Рынке необходим; вокруг него идут дискуссии не только на Западе, споры кипят и у нас. Я еще раз хочу подчеркнуть, что здесь идет речь о Всеобщем Рынке с его способностью соизмерять все и вся, а не о рынке в том житейском смысле слова, который означает только способ обмена и распределения благ. Этот рынок – рынок с маленькой буквы – возник вместе с первым распределением труда и будет существовать в той или иной форме еще очень долго. Во всяком случае, до тех пор, пока у людей будет существовать право на личную собственность, или до тех пор, пока человек должен будет соизмерять свои потребности со своими возможностями их удовлетворять. |
Меркантилизм – это сложное явление. Обычно его определяют как некоторую финансовую политику, задача которой – обеспечить государство достаточным количеством денег (золота, серебра, драгоценностей) для поддержания престижа государства и для ведения активной внешней политики. Меркантилизм выработал определенные системы предпочтений, поощрений внешней торговли, систему пошлин и т. д. В эпоху меркантилизма правительство не просто содействовало внешней торговле, оно активно вмешивалось в дела своих купцов и вовсю поощряло даже международный бандитизм, если только он был полезен купцам. Морские разбойники становились пиратами их величеств, а потом получали дворянские титулы. Это, так сказать, внешние проявления меркантилизма. Но одновременно в эту эпоху происходила глубокая перестройка всех оценок, идеалов, системы взглядов,установившейся в период средневековья. Тезис французских Людовиков «Государство – это я» или «Народ – это я» отражал не только взгляды одного человека, это была концепция, порожденная меркантилизмом. Страна ассоциировалась с ее монархом, величие которого и было национальной целью. Все прочее, в том числе и религия, оказывалось на втором плане. Меркантилизм не просто содействовал становлению абсолютизма, расширению торговли, ликвидации феодальной раздробленности. С развитием меркантилизма отступала средневековая схоластика, слабели догматы и политическое влияние церкви, появлялись критические философские школы и т. д. Одним словом, меркантилизм – это была идеология. Она имела своих выразителей, философов. Одним из наиболее ярких его идеологов был Макиавелли. И хотя во многих странах, в том числе и в России, книги Макиавелли были под запретом, макиавеллизм был концентрированным выражением господствующих принципов. Сначала меркантилизм играл, безусловно, прогрессивную роль. В его активе и содействие в преодолении клерикализма и феодальной разобщенности, и создание сильной центральной власти. Все это на первых порах способствовало развитию производительных сил. Однако уже в XVIII веке он постепенно превращается в фактор, тормозящий развитие производительных сил. Меркантилизм возник еще в домашинную эпоху, когда считалось, что настоящий труд – это только труд, связанный с землей. Только он создает ценности. Поэтому «полезными» сословиями считались только те, которые были связаны с землей: владельцы земельной собственности – дворяне и те, кто обрабатывал землю, – крестьяне. Все прочие – это третье сословие. Оно землю не пахало, само хлеб не добывало и, следовательно, только пользовалось трудом чужих рук. Если на грани XVI и XVII веков такая система взглядов еще и не содержала больших ошибок – основное богатство доставляла действительно земля, то уже в середине XVIII века с изобретением паровой машины ситуация изменилась в корне. Развитие промышленного производства, рост влияния и мощи буржуазии, ремесла становятся определяющими процессами эволюции общества, а развитие промышленности – определяющим фактором в развитии производительных сил. Теперь уже труд третьего сословия и торговля нужны не для блеска двора и военных авантюр августейшего властелина, а для развития новых технологий, строительства фабрик, заводов. И в наступающей эпохе меркантилизм уже не содействует развитию производительных сил, а сдерживает его. Буржуазии нужен простор, а не стеснительные приоритеты меркантилизма с его сомнительными идеалами величия монарха. Штурм Бастилии был лишь одним из эпизодов рождения нового порядка – Всеобщего Рынка. Но все началось с паровой машины. Паровая машина открыла эру Рыночной Экономики. Электронная вычислительная машина ее закрывает (мы постараемся это показать). В общественных процессах не бывает четких граней. Коренные различия начинают выступать только со временем. Огромное количество переходных форм делает очень трудным выделение явления в рафинированном виде. В России, например, развитого меркантилизма, по существу, и не было, хотя и жил в XVIII веке в России один из его идеологов, Посошков. Переход от меркантилизма к Всеобщему Рынку также происходил не сразу и в разных странах по-разному. Паровая машина определила тот рост производительных сил, который и привел к капитализму. Возможности использовать энергию, скрытую в каменном угле, для своего обогащения (да простит меня читатель за столь утрированную интерпретацию) привели к появлению современной промышленности и возникновению класса капиталистов. А ему, этому классу, нужны были сырье, из которого он мог бы производить товары, рынки, где он мог бы их продавать, дешевая рабочая сила и т. д. и т. п. Побольше произвести, побольше продать кому угодно и где угодно – вот главные цели. А что касается идеалов абсолютизма, то до них ему и дела не было никакого! Это явление разрушает пошлинные барьеры, уравнивает людей, имеющих равные деньги, стирает приоритеты и преференции. В начале XIX века возникает золотой стандарт. Процесс ликвидации меркантилизма и создания Всеобщего Рынка практически закончен. Возникла такая ситуация, когда все решали деньги и только деньги, неважно, где и как они получены. И этим единым измерителем можно было измерить все: все товары, все произведения искусства. Деньги давали силу, власть над людьми! Титулы и привилегии исчезают! Возникший рыночный механизм сыграл огромную роль в развитии производительных сил. И не только производительных сил. Представление о буржуазных свободах, концепция «западной» демократии, принципы свободного предпринимательства и вся система, именуемая «обществом потребления», возникли в конечном счете благодаря Всеобщему Рынку – одному из основных механизмов, порожденных капитализмом. Конечно, в рафинированном виде рыночный механизм никогда не существовал – всегда имелись ограничения и барьеры, из-за которых деньги в руках одних значили больше, чем в других. В России купец для вступления в гильдию должен был представлять справку о причастии. В Британской империи существовали различные имперские преференции и т. д. Но идея всеобъемлющего рынка, создающего иллюзию равных возможностей для всех – механизма, который позволяет сравнивать несравнимое, – настолько глубоко укоренилась в сознании людей, что любое ограничение свободы обмена и предпринимательства считается делом заведомо плохим, незаконным, посягающим на права человека. Только его величество рынок указывает надежные пути развития человеческой цивилизации, лишь он показывает, куда должны быть направлены усилия людей и капиталы, которые есть в их распоряжении! Убежденность в этом проникла очень глубоко в сознание западного общества. И даже сейчас вера в силу этого механизма имеет достаточно широкое хождение. В сентябре 1974 года мне пришлось принимать участие в международном конгрессе «План действий для будущего». Этот конгресс был организован международным Институтом жизни (есть такой институт) и проходил в новом Дворце конгрессов в Париже. Главные темы конгресса – проблемы окружающей среды, топливный кризис, загрязнение, перенаселение городов и другие животрепещущие проблемы НТР. Вот на трибуну поднимается очередной оратор – один из видных французских экономистов. Он критикует правительственные ограничения на потребление нефти и других дефицитных ресурсов; он считает, что правительственная или международная регламентация не только не нужны – они вредны; и вообще он не понимает причин для беспокойства: все должно решиться само собой. Если нефти станет меньше, то она станет дороже, станет выгодной эксплуатация других топливных и энергетических ресурсов, станут эффективнее искать новые залежи и источники. А если начнут искать, то наверняка найдут. Появится интерес к поиску новых технологий. Возможность хорошо заработать умножит настойчивость энергичных людей. Так всегда бывало. Так будет и впредь. Правительственные же меры – притом любые – только сдерживают инициативу людей. Такова в несколько утрированном виде основная идея – нет, идеи здесь нет никакой, – основное содержание речи человека, верящего в могущество Всеобщего Рынка. А то, что слепая стихия человеческих страстей приводила к катастрофе и в результате исчезли великие цивилизации... Нет, я забежал немного вперед, об этом позднее. Я уже выше говорил, что даже в период своего расцвета в конце XIX и начале XX века в законченном, чистом виде Всеобщий Рынок никогда не существовал. Всегда рядом с ним были и другие механизмы, отражавшие сложность и противоречивость буржуазного общества, существование разнообразных интересов и несовпадающих целей. Тем не менее он определял основные взгляды и оценки. И для этого были свои причины. Существовавший рыночный механизм отслеживал потребности общества, он выявлял его сегодняшние, сиюминутные потребности в товарах. Производитель, знающий рыночную конъюнктуру в данный момент, мог в принципе производить именно ту продукцию, которая была нужна, на которую был спрос, – следовательно, которая нашла бы сбыт. И не просто сбыт, а которая могла бы быть продана с наибольшей выгодой и, следовательно, принесла бы максимальную прибыль. Знание Рынка, изучение Рынка сделалось одной из важнейших обязанностей делового человека. Уверенность в том, что именно Рынок является идеальным механизмом регулирования сферы производства и торговли, глубоко проникла в сознание экономистов. Но оказалось, что Рынок отнюдь не застраховал капитализм от потрясений. Периодически возникают кризисы, в результате которых производство несет невосполнимые потери. Разрушаются подчас целые финансовые империи, не говоря уже о гибели бесчисленного количества мелких предпринимателей. Кризисы потрясают до основ капиталистическое общество и ставят перед буржуазными экономистами неразрешимые задачи. Нет, они не складывают оружия, они пытаются искать решения и дают объяснение тому или другому явлению. Но эти объяснения очень напоминают рассуждения метеорологов-прогнозистов, которые всегда «легко» объясняют аномалии погоды тем, что циклон, несущий дождь, не пришел вовремя из Атлантики! А между тем теория управления могла бы многое объяснить. Рынок фиксирует современное соотношение потребностей общества с возможностью его удовлетворить и переключает производственные возможности таким образом, чтобы максимально сократить разрыв в этом соотношении. Такое управление очень напоминает релейный регулятор. Поясним его работу на примере управления полетом самолета. Предположим, что самолет должен лететь горизонтально. Но вследствие какой-то причины (порыв ветра, например) он начал кабрировать, то есть набирать высоту. Чтобы выровнять его полет, летчик, естественно, должен будет изменить положение рулей высоты. Предположим, что летчик, заметив, что самолет перестал лететь горизонтально, сразу отклоняет рули на максимальный угол независимо от того, каков был порыв ветра и под каким углом начал кабрировать самолет. Как только положение рулей изменилось, возникает момент аэродинамических сил, и самолет, вращаясь вокруг своего центра тяжести, начнет изменять положение в пространстве и в какой-то момент времени снова займет горизонтальное положение. Но сохранить обретенное горизонтальное положение он не может, ибо по инерции будет продолжать вращаться вокруг центра тяжести. Следовательно, в какой-то момент он начнет пикировать. Но в этот же момент летчик повернет рули в обратную сторону. Вращающий аэродинамический момент изменит свой знак. Сначала он начнет тормозить вращательное движение самолета. Затем, после того как погасится его угловая скорость, начнется вращение самолета в обратную сторону и т. д. В теории управления такой способ регулирования хорошо изучен, и, в частности, доказано, что он приводит к потере устойчивости. Если летчик будет действовать согласно описанной схеме, то достаточно ничтожного порыва ветра, чтобы его горизонтальный полет превратился в движение по траектории, похожей на синусоиду, размах колебаний которой будет все время расти. Финал неизбежен – в какой-то момент самолет сорвется в штопор и врежется в землю или произойдет еще что-либо подобное. Таким образом, если бы специалиста по теории управления спросили о судьбе динамической системы, именуемой экономикой, которая управляется с помощью подобного механизма, называемого рынком, то ответ был бы однозначен – такая динамическая система неустойчива. С помощью рыночного механизма ее нельзя стабилизировать, нельзя обеспечить ее устойчивый рост. Однако экономисты обычно не задают вопросов специалистам по теории управления. Возможно, они даже и не знают, что такая теория существует и может быть с пользой применена для исследования экономических процессов. А уже сегодня анализ хорошо составленных моделей рыночной экономики позволяет легко прийти к выводу о принципиальной неустойчивости ее развития. И история демонстрирует справедливость этого вывода. Периодически возникающие кризисные ситуации – это как раз те неизбежные срывы в штопор, которые предсказывает теория управления. Кризисы – эти предвестники катастрофы – показали, что рыночный механизм не так уж идеален, если периоды благоприятного развития экономического организма все время перемежаются срывами в штопор. Но одновременно с углубляющимися кризисами, с увеличением амплитуды колебаний траектории экономического развития происходит и эволюция той структуры производственных отношений, которая потребовала создания рыночного механизма. Если снова задать вопрос специалисту по теории управления, какие посылки необходимы, чтобы рыночный механизм отслеживал сегодняшние потребности людей, то он ответил бы, наверное, что для этого потребителей и производителей должно быть достаточно много и они должны быть примерно «равны», среди них не должно быть таких, чьи интересы превалировали бы над остальными. Появление таких лиц или групп неизбежно разрушит основную посылку рыночной экономики – тождественность потребностей рынка реальным потребностям людей, – и приведет к уменьшению эффективности функционирования этого механизма. В конце XIX века началась та концентрация производства, та монополизация Рынка и промышленности, которая продолжается в мире капитализма и в настоящее время. В этих условиях эффективность рыночного механизма должна падать. Это значит, что его способность управлять развитием экономики должна непрерывно ухудшаться, размахи кризисных колебаний должны все время увеличиваться. История развития промышленности конца XIX века и начала XX века прекрасно иллюстрирует это общее положение. |
Неспособность рыночного механизма справиться с кризисными явлениями и бесперспективность капиталистического пути были предсказаны марксистской политической экономией еще в прошлом веке. Ленинская теория империализма дала наглядное представление о процессе эволюции капитализма в новых условиях XX века – нарастание противоречий, неизбежность кризисов и т. д. Многие представители буржуазных экономических школ также видели развитие капитализма не только в розовом свете. Понимание того, что дело идет совсем не так, как хотелось бы, пронизывает многие сочинения. Меня поразили слова, сказанные в начале 20-х годов одним из современных буржуазных экономистов – кажется, Шумпетером. Их смысл примерно следующий. Рыночный механизм – явление историческое; он возник вместе с капитализмом; но сегодня он уже не может обеспечить его процветание и исчезнет раньше, чем исчезнет частная собственность на средства производства. Дефекты рыночного механизма, необходимость его совершенствования уже к концу 20-х годов были поняты не только экономистами. В 1929 году президентом США Гувером был создан исследовательский комитет по проблемам социальных тенденций. Его задача – подготовить основу для формирования крупных национальных политических курсов, предназначенных для следующей фазы развития страны. После великого кризиса начала 30-х годов усилия многих экономистов и политических деятелей западного мира были направлены на поиски практических путей стабилизации капиталистической экономики. И особую роль здесь сыграли идеи английского экономиста Кейнса, которые легли в основу «нового курса» президента Ф. Рузвельта в середине 30-х годов. И нельзя сказать, чтобы эти усилия были бесплодны. Рыночный механизм был сильно усложнен и усовершенствован, появилось много новых типов обратных связей, но тем не менее он сохранял свой «рыночный» характер, а свобода предпринимательства в эпоху империализма постепенно так его деформировала, что Рынок стал выражать не столько реальные потребности общества, сколько эгоистические интересы крупных монополий. Одним словом, принципы, заложенные в основу работы автопилота, остались старыми. И если бы специалиста по управлению еще раз спросили, что теперь он думает о судьбе системы, то ответ, наверное, был бы таким: конечно, автопилот улучшен, колебания будут происходить с меньшей амплитудой, однако система с таким автопилотом все равно неустойчива, и рано или поздно колебания достигнут опасных пределов. Надо менять принципы работы автопилота. Но автопилот экономической системы, ее механизм управления отражают природу производственных отношений. Значит, коренная ломка механизмов управления означает, по существу, смену фундамента капиталистического общества, и прежде всего уничтожение частной собственности на средства производства и свободы частного предпринимательства. Ну а НТР? Какую роль она играет во всем этом процессе? Технический прогресс уже в конце XIX века начал требовать высокой степени концентрации капитала. Начинают возникать крупные монополии. Дальнейшие усложнения (и удорожание) технологий, производственных связей привели к появлению конгломератов – объединений основных и вспомогательных производств, источников сырья, организаций сбыта и т. д. Начинают возникать международные корпорации: крупнейшие из них «Дженерал моторе», «Эссо» и другие. Их доходы оказываются сравнимы с доходами таких индустриально развитых стран, как Бельгия, Швейцария, даже Италия и Франция. Эти организмы уже совсем непохожи на классические фирмы, описанные в романах Драйзера, Голсуорси и др. Дело даже не в том, что в них, как правило, отсутствует «отец фирмы», рачительный хозяин, собственник фирмы. Собственник становится безликим. Его место занимает менеджер – высокопоставленный служащий, и только. Более важно другое. В этих больших фирмах мы сталкиваемся уже с развитым аппаратом планирования. А иначе и быть не может. Сегодня самолетная фирма, начиная создавать новую конструкцию, должна знать, что через 10–12 лет, когда она выпустит первые самолеты, в создание которых будут вложены миллиарды, они найдут сбыт. Значит, должно быть не просто планирование внутри фирмы, но планирование на основе долгосрочных соглашений с другими подобными корпорациями. К этому надо добавить возросшую роль государства, которое становится основным потребителем большой доли национального продукта и также в определенной степени осуществляет планирование, а не просто закупки на рынке, как это было при царе Горохе. Вот это возникновение планирования на уровне фирмы становится отличительной чертой современного капитализма, отнюдь не меняя при этом его сущности. Вторая особенность, связанная с возникновением международных объединений, – усиление зависимости Рынка от интересов этих международных концернов. Мы уже говорили: для того чтобы рыночный механизм (в чистом виде) отражал потребности общества, необходимо, чтобы производство определялось большим числом независимых мелких производителей, чтобы среди них не было «исключительных», способных навязать волю другим. Как говорят физики, ансамбль должен быть статистически однородным. Сейчас же международные монополии способны диктовать свою волю не только мелким производителям, они могут ее навязывать даже государствам. И нефтяной кризис 70-х годов тому пример. Но и это не все. Как заметил еще Шумпетер, особенность современных отношений «производитель – потребитель» состоим в том, что крупные монополии способны навязывать свою волю и потребителю. Именно поэтому современный Рынок постепенно перестает отражать реальные потребности общества и начинает служить интересам международных монополий. Возникают новые критерии и системы предпочтений, появляется какая-то новая форма меркантилизма, в которой место двора его величества монарха начинает занимать вроде безликая международная монополия. Но все эти процессы столь же стихийны, столь же мало планируемы человеком, как и процесс образования Всеобщего Рынка. И сейчас становится все более и более очевидным, что планирование на уровне корпораций и отдельных фирм недостаточно для того, чтобы стабилизировать экономику. Необходимы еще общие программы: национальные, региональные, общепланетарные, основанные на долгосрочных соглашениях. Необходимо сосуществование в самом глубоком смысле этого слова. И нельзя сказать, что попытки создать такое целенаправленное планирование в масштабах отдельных стран не предпринимаются. Широко известна система планирования в Японии; уже второе десятилетие во Франции делается попытка организации государственного планирования (скорее регулирования); еще в 1950 году президент США Д. Эйзенхауэр создал специальную президентскую комиссию по национальным целям и т. д. Все эти попытки – знамения времени, требования НТР. Однако сказать, что они, эти попытки, достаточно успешны, было бы большим преувеличением. Они не смогли уберечь капиталистическую экономику ни от инфляции, ни от финансового хаоса, ни от периодических спадов, ни от роста безработицы. И хотя в США слово «планирование» перестало быть жупелом и его стали произносить даже в Капитолии, настоящего планирования там нет. Да и может ли оно быть в условиях свободного предпринимательства и права собственности на средства производства? Исчезнет ли Всеобщий Рынок, будет ли он заменен неомеркантилизмом международных монополий с их элементами планирования – судьба капитализма от этого не изменится; НТР только ускорит его деградацию. И тем не менее необходимость крупных международных программ становится жизненной необходимостью для людей, и не просто программ, а изменения многих установившихся концепций и привычных представлений. Но нужно это не для стабилизации экономики развитых промышленных капиталистических стран (с этим уж пусть они разбираются сами), эти программы, эта смена концепций нужны всем людям нашей планеты. Давайте рассмотрим внимательнее, почему это так. На протяжении тысячелетий государства решали свои споры с помощью оружия. Но сейчас, в век НТР, война становится бессмыслицей! Когда произносится это утверждение, а оно довольно широко распространено, то думают обычно о ядерной войне. Кажется, что все разумные люди с этим согласны. Уже накоплено так много ядерных бомб и так совершенны стали средства их доставки, что исход ядерной войны практически очевиден. Можно спорить лишь о «деталях» – сохранится ли Земля как безжизненный радиоактивный шар или вспышка новой звезды в той отдаленной части Галактики, где находится наша солнечная система, возвестит далеким мирам, что эксперимент с белковой жизнью, затеянный по воле случая несколько миллиардов лет назад, окончен. Но то, о чем мы говорим сейчас, касается любой войны, а не только ядерной, и ближневосточные войны последнего десятилетия, кажется, это подтверждают в полной мере. Научно-технический прогресс привел к невиданному усовершенствованию всех видов оружия, а не только ядерного. Это усовершенствование привело к колоссальному их усложнению и удорожанию. Сегодняшний самолет стоит столь баснословно дорого, что вместо авиационных армад прошлой мировой войны, насчитывающих десятки тысяч самолетов, даже самые богатые страны могут их иметь только сотни. Современный боевой самолет – это удивительнейшее творение инженерного гения человека. Совершеннейшие формы, безотказные двигатели, мощное вооружение, тончайшая электроника – все это стоит не меньше слитка золота такого же веса; и все это дорогостоящее великолепие имеет очень немного шансов вернуться после боевого вылета на свой аэродром. Его очень хорошо научились сбиватъ, гораздо лучше, чем это было во время второй мировой войны. Надежда на успех могучей боевой авиации – это такой же абсурд, как и надежда на атомное оружие. Примерно то же самое можно сказать и о других видах боевой техники. Сейчас ситуация чем-то напоминает обстановку, в которой жили карликовые суверены времен средневековья. Тогдашняя «научно-техническая революция» создала рыцаря – тяжело вооруженного всадника. Плохо вооруженная пехота с ним ничего не могла поделать. Но владетельный барон, даже если бы он продал последнюю рубаху, все равно мог бы вооружить только несколько таких рыцарей. И каждый из них обходился барону настолько дорого, что он боялся им рисковать и искал иные способы разрешать споры – например, устраивал турниры. Войны в наш век действительно перестали быть способом разрешения конфликтов. Я отношусь к числу тех людей, которые верят в разумность человека. Я думаю, что в истории человечества больше не будет мировых разрушительных войн. Но сам факт ее возможности уже трагичен в современных условиях. Он не только отнимает ресурсы, не только сковывает талант людей – он лишает человечество способности решать другие задачи, не менее важные для нашего существования на нашей пока еще прекрасной планете. Совещание в Хельсинки, стремление к разоружению, к запрещению пока самых опасных видов оружия – первые шаги, освобождающие человечество от непрерывно нависающей опасности. А дальше будут программы – ведь надо же оградить человечество от неожиданностей, которые могут преподнести враги мира и социализма. И хочется верить, что эти усилия достигнут цели: и те огромные силы, которые тратятся впустую, будут однажды переключены на добрые дела. Если этого не случится, то плохо будет человеку! Ситуация, которая возникла в связи с развитием военной техники, очень опасна для человечества, и, чтобы она стала благожелательной, необходима, конечно, «перестройка мозгов» людей, стоящих у власти капиталистических стран. Как эту перестройку осуществить – это тоже проблема. В ее решение огромный вклад должны внести, в частности, ученые и инженеры. Это они должны в первую очередь сказать свое слово, ибо в этих вопросах они компетентны, и простые люди ждут их мнения и считаются с ним. Но не только проблемы войны требуют поиска новых путей развития человеческого общества. Не менее остры и проблемы окружающей среды, о чем мы уже говорили в начале книги. Здесь людей должны беспокоить не столько вопросы загрязнения и истощения ресурсов, сколько, наверное, темпы воздействия на окружающую среду, которые все время возрастают и вызывают в ней определенные изменения. Изменения эти будут накапливаться все быстрее и быстрее и могут привести к непоправимому. Конечно, и раньше внешняя среда не оставалась стабильной. С XII по XVIII век, например, как мы знаем, планета переживала гак называемый малый ледниковый период, когда в Скандинавии и Канаде снова начали расти ледники. И человечество выжило; и не просто выжило, но и шагнуло за эти столетия из средневековья к французской революции. Но все изменения окружающей среды, с которыми люди сталкивались ранее, происходили относительно медленно. Так медленно, что общество успевало адаптироваться к ним. Конечно, кое-где ему пришлось и отступить, например, из Гренландии и Лабрадора. Теперь же основная опасность умножилась, и состоит она в том, что характерное время глобальных изменений условий жизни людей может оказаться меньше времени жизни одного поколения, и люди просто не успеют приспособиться к этим новым условиям. Вот здесь-то и нужен коллективный разум и коллективные усилия. Нужны международные программы – программы исследований и программы действий. |
Научно-техническая революция делает мирное сосуществование государств с различным социальным строем единственной альтернативой. Бесконтрольное, непланируемое развитие военной техники, да еще в условиях возможности военных конфликтов, может привести только к катастрофе, причем к катастрофе глобального характера – к нарушению условий, при которых само существование человечества как биологического вида станет невозможным. Сейчас это уже почти аксиома. Что же такое сосуществование в условиях НТР? Об этом много говорят, но уж очень по-разному понимают. Я попробую высказать свои соображения_по поводу смысла этого термина. Сосуществование – это комплекс разных вопросов, и прежде всего такое состояние мира, такое его устройство, такая организация людей, стран, регионов, которая гарантирует дальнейшее продолжение рода человеческого, развитие его цивилизации, проявление его таланта. Землю населяют люди с разным цветом кожи, с разной культурой, идеалами и стремлениями. Они образуют государства с разными социальными и политическими укладами. Цели и интересы этих стран тоже разные и никогда не будут тождественными: иллюзиям здесь не должно быть места! И тем не менее они должны жить и работать на одной планете. Значит, сосуществование – это форма организации совместных усилий, необходимых для сохранения жизни на Земле, и планов их реализации. А не является ли идея сосуществования в такой форме утопичной? Ответ здесь непростой. Я уверен, что в этой идее нет утопии! Мы все плывем в одной лодке. Эта лодка называется «планета Земля». И мы должны довести эту лодку до надежной гавани. Да, мы все на многое смотрим поразному, у нас действительно разные цели и стремления. Но нам всем в равной степени необходимо найти путь между рифами. Если лодка наскочит на подводный камень, если ее захлестнут волны, если случится еще что-нибудь непредвиденное, то ко дну пойдут все. Здесь тоже не должно быть иллюзий! Значит, всем в равной степени нужна программа поисков этого пути. Вот это и есть те аргументы, которые вселяют определенный оптимизм. Ну а если мы сможем объединить усилия в поисках пути сквозь буруны и рифы, которые нам настроила НТР, то та же НТР позволит нам найти и спасение. Главное – объединить усилия людей! В разных спорах, которые происходили у меня и дома и на Западе, возникал всегда один принципиальный вопрос. Ну а как быть с идеологической борьбой? Ведь сосуществование требует единства взглядов, прекращения всех споров, разрешения всех противоречий! Вот с этим тезисом я не согласен. Я не верю ни в конвергенцию (схождение), ни в полное единство любых, в том числе и политических, взглядов. Я коммунист, у меня есть система взглядов, в истинности которых я убежден. И сколько раз на конференциях и семинарах у меня возникали споры с учеными, которые стоят совсем на других идейных позициях. Я люблю спорить и уважаю умных противников; сколько раз они помогали мне оттачивать аргументы, видеть слабости в моих доводах и т. д. Я уже говорил, что все мы, люди Земли, путешественники, которые волей судьбы оказались все вместе, в одной лодке, и мы должны стремиться к сосуществованию – найти проход между подводными камнями, бурунами, готовыми перевернуть лодку. Но, повторимся, это совсем не значит, что мы должны иметь по всем вопросам общее мнение. Мы можем спорить и убеждать друг друга; недопустимо только одно – переход споров в кулачные бои, способные опрокинуть лодку. Итак, научно-техническая революция резко ускорила течение всех общественных процессов, и прежде всего эволюцию механизмов, регулирующих развитие производительных сил. Плановое начало, планомерность становятся объективно необходимыми для дальнейшего развития экономики и всех тех процессов общественного развития, на которые человек может оказать влияние. Объективная необходимость замены механизмов рыночного типа новыми механизмами, в основе которых лежит целенаправленная деятельность людей, – может быть, самое важное следствие НТР. Оно повлечет за собой много важнейших перемен, ибо любое изменение механизмов управления неизбежно затрагивает святая святых каждого общества – структуру его производственных отношений. Иначе говоря, НТР ставит вопрос о замене капиталистических отношений социалистическими. В отличие от всех предыдущих эпох, когда механизмы управления слагались стихийно, в эпоху НТР нам приходится их проектировать самим. Мы должны изобретать новые принципы управления и структуры обратной связи, внедрять их в производственную деятельность. Дальнейшее поступательное движение будет зависеть в первую очередь от совершенства тех механизмов управления, которые будут созданы, от уровня той теории, которая будет в их основе, от смелости и энергии практиков, которые будут их внедрять в жизнь. Пионерами этого движения являются социалистические страны, Советский Союз. Вот почему остальные главы этой книги, посвященной научно-технической революции, будут содержать обсуждение различных проблем, связанных с созданием совершенной системы управления, ее принципов и тех требований к реализации планомерности, которые выдвигает НТР. |
| Дата публикации: 1 февраля 2011 года | В начало |
|
© ТвРО РХО им. Д. И. Менделеева • "Техника тонкого измельчения", 2001... |
| О сайте Главная Разработки Гипотезы |
